Стоит ли наделять правом голоса только сведущих людей?

Кто должен быть наделен властью: меньшинство или большинство? Концентрация власти в руках меньшинства – при монархии, диктатуре или олигархии – приводит к использованию власти для извлечения личной выгоды за счет остальных. Однако в случае распространения власти среди большинства – как при демократии – голос каждого отдельного человека перестает иметь значение, и большинство голосующих невежественны, необъективны и пребывают в заблуждениях.

И тут возникает дилемма.

Республиканская репрезентативная демократия призвана найти компромисс между этими полярностями. Система сдержек и противовесов, судебный контроль, билли о правах и избранные представители – все это предназначено для того, чтобы поддерживать ответственность лидеров перед людьми, вместе с тем сдерживая глупость невежественных масс. В целом, эти институты работают хорошо: как правило, уровень жизни людей, живущих при демократии, достигает наивысших показателей. Но что, если все может быть еще лучше?

Рассмотрим в качестве альтернативы политическую систему, называемую эпистократией. Эпистократия сохраняет те же политические институты, что и представительная демократия, включая наложение либеральных конституциональных ограничений на власть, билли о правах, систему сдержек и противовесов, избранных представителей и судебный контроль. Но в то время как демократия дает право голоса всем гражданам, эпистократия законодательно распределяет политическую власть в соответствии с уровнем знаний или компетенции.

Идея не в том, что хорошо осведомленные люди заслуживают власть – конечно нет, – но в том, что остальные люди имеют право не подвергаться некомпетентным политическим решениям. Политические решения находятся в поле высоких ставок, и при демократии некоторых из этих критически важных решений принимают невежественные и некомпетентные люди. Демократии имеют склонность принимать законы и политические решения, привлекательные для среднестатистического избирателя, хотя он бы завалил даже вводный курс по экономике, истории, социологии и политике. Эмпирические исследования, как правило, показывают, что избиратели поддержали бы другие политические решения, если бы были лучше информированы.

Избиратели, чаще всего, исходят из хороших намерений, отдавая свой голос, но для того, чтобы хорошо проголосовать, недостаточно одних намерений. Для этого необходимы значительные познания в социальных науках, которых нет у большинства граждан. Большинство избирателей не знает ничего, но некоторые знают очень много, а некоторые знают еще меньше, чем ничего. Задача либеральной республиканской эпистократии – защита от недостатков демократии путем уменьшения силы наименее информированных избирателей или увеличения силы наиболее информированных.

Существует множество способов установления эпистократии — некоторые из них могут сработать лучше других. Например, эпистократия может запрещать гражданам голосовать, если они не проходят тест на базовые политические знания. Можно наделить каждого гражданина одним голосом и давать дополнительные голоса тем кто проходит определенные тесты или обладает определенной квалификацией. Можно проводить законопроекты через все обычные демократические процедуры, но наделить экспертные группы правом вето для плохо составленных законопроектов. Например, у коллегии экономических советников может быть право наложить вето на законы по регулированию арендной платы, а Верховный суд может наложить вето на законы, нарушающие конституцию.

Или же эпистократия может давать каждому гражданину право голоса, одновременно накладывая на него обязательство проходить тест на элементарную политическую грамотность и предоставлять его демографические данные. Обладая подобной информацией, любой эксперт-статистик смог бы высчитать «просвещенные предпочтения» населения, то есть идеи, которые поддержали бы избиратели того же возраста, если бы они были лучше информированы. Эпистократическая система в таком случае могла бы реализовать просвещенные предпочтения избирателей, а не их обычные идеи.

Серьезный вопрос заключается в том, что считается (и кто решает, что это считается) политической грамотностью или базовым знанием политики. Нам не нужны действующие в своих интересах политики, которые будут искажать тест на политическую компетентность в свою пользу. Конечно, можно воспользоваться существовавшими ранее и широко распространенными тестами; тестом на получение гражданства США, к примеру, или вопросами, которыми уже 60 лет пользуется Американская национальная ассоциация по исследованию выборов. Эти вопросы — как зовут президента? На какую статью бюджета выделено больше всего ассигнований? — легко проверить, и они не вызывают противоречий. Кроме того, способность дать верный ответ напрямую зависит от знаний политических реалий, которые действительно важны на выборах.

Один из часто встречающихся аргументов против эпистократии — по крайней мере, в политической философии — заключается в том, что демократия необходима для выражения идеи о том, что все равны. На первый взгляд, это утверждение выглядит странным. Демократия это политическая система, а не поэма или картина. Однако люди относятся к праву голоса как к сертификату качества, который показывает, что общество считает тебя полноценным членом клуба. (Одна из причин, по которой мы запрещаем преступникам голосовать.). Однако вместо этого мы могли бы расценивать избирательное право как нечто не более ценное, чем свидетельство на оказание медицинских или сантехнических услуг. Правительство США отказывается предоставлять мне подобное свидетельство, однако я не думаю, что подобное отношение, учитывая прочие факторы, делает меня неполноценным по сравнению с остальными.

Другие возражают, что равное право голоса необходимо, чтобы заставить правительство действовать в наших интересах. Однако на практике эта логика не подтверждается. В большинстве случаев мои шансы повлиять на принятие решения в крупных выборах равны шансу выиграть в лотерее. Наши голоса значимы, однако индивидуальные голоса или даже сам факт прихода одного избирателя на выборы не играет никакой разницы. Возможно, приход Дональда Трампа к власти станет катастрофой, однако для меня отдать за него голос не катастрофично. Как говорил политолог Бен Сондерс, в демократии влияние индивидуума настолько ограничено, что настаивать на равенстве — все равно, что ссориться из-за крошек от пирога, а не из-за одинакового куска.

С другой стороны, у некоторых демографических групп (к примеру, у богатых белых мужчин), действительно (по крайней мере, на сегодняшний день) есть более высокие шансы пройти тест на политическую грамотность, чем у других (к примеру, у бедных афроамериканских женщин). Отсюда — опасение, что эпистократия будет поощрять интересы лишь нескольких отдельных групп. Однако это опасение, возможно, безосновательно. Политологи постоянно приходят к выводам, что, когда у индивидуальных избирателей мало шансов повлиять на принятие решения, они голосуют за кандидатов или программы, которые, как им кажется, способствуют всеобщему благу, а не отражают их индивидуальные интересы. Кроме того, вполне вероятно, что лишение или ограничение политического влияния 75% наименее осведомленных о политическом процессе белых людей сможет улучшить положение бедных афроамериканских женщин эффективнее, чем это удается демократии.

Конечно, в любой эпистократической системе стали бы возникать нарушения. Можно легко представить все многообразие того, что может пойти не так. Однако все эти опасения также применимы и к демократии. Интереснее было бы понять, какая из систем, со всеми их недостатками, функционировала бы эффективнее. В конце концов, было бы неверным считать эпистократию системой, где власть принадлежит элитной прослойке технократов или «королей-философов». Скорее, стоящая за понятием эпистократии идея заключается в следующем: делай то же, что делают демократы, но делай это лучше, чем они. Как демократия, так и эпистократия, наделяют властью большинство, однако эпистократия пытается сделать так, чтобы голос информированного большинства не был заглушен большинством невежественным или дезинформированным.

Автор: Джейсон Бреннан.
Оригинал: Aeon.

Перевели: Влада Ольшанская и Илья Силаев.
Редактировал: Евгений Урываев.