Эрик Талмэдж — единственный постоянный западный репортер в Северной Корее.
«Первое, что следует запомнить о репортерской деятельности в Северной Корее — это то, что почти на всё вам будут говорит „нет“».
Нет, вам туда нельзя. Нет, вам нельзя взять интервью у этого человека. Нет, вы не получите эту информацию. Талмэдж — глава офиса Associated Press в Пхеньяне и единственный западный репортер, регулярно проживающий в самой закрытой стране мира; он к такому уже привык. Северная Корея стала тоталитарным государством, где постоянно нарушаются права человека, а уровень свободы СМИ в ней самый низкий в мире. Такому точно не сопутствует гостеприимство в отношении репортеров, особенно американских.
В Пхеньяне за Талмэджем постоянно следит контролёр — агент правительства, сопровождающий его всякий раз, когда он покидает отель или офис. Контролёр не особенно ограничивает Талмэджа, он всего лишь следит за контактами репортёра; ему можно разговаривать с другими иностранцами, но любое взаимодействие с гражданами Северной Кореи запрещено. Во время недавней (и редкой) поездки по деревням Северной Кореи Талмэджа и фотографа Associated Press сопровождал контролёр, задачей которого было удостовериться, что они не отклонились от одобренного правительством маршрута или не остановились, чтобы взять интервью у случайных прохожих.
«Эта поездка, — написал Талмэдж в красочном и в то же время шокирующем дневнике путешествия, — проводилась на условиях Северной Кореи».
Также существует постоянное электронное наблюдение. Талмэдж склонен считать, что его электронная почта, поисковые запросы в интернете, телефонные разговоры, а также обычные беседы отслеживаются и прослушиваются.
«Я просто предполагаю, что всё, сказанное мной кому угодно — всё записывается. Всегда». (Он общался с Washington Post по электронной почте).
Талмэдж имеет право лишь на полупостоянное присутствие в стране. Каждый месяц он ездит в Пхеньян из Токио, где он живет с семьей, и проводит в Северной Корее примерно 10 дней в месяц, или же столько, сколько решит государственное министерство.
Эти ограничения зачастую сужают круг историй, о которых Талмэдж может сделать репортаж без риска депортации или судебного заключения. С того момента, как он возглавил пхеньянский офис, он писал о строительстве первого горнолыжного курорта в Северной Корее, о растущей популярности женской музыкальной группы Moranbong Band, а также об усердных попытках народа Северной Кореи сдержать вирус Эбола (несмотря на то, что в Азии не было зафиксировано ни одного случая заболевания, а Северная Корея имеет наиболее охраняемые границы в мире).
Даже эти случайные темы позволяют поглубже заглянуть в национальный характер. Когда в сентябре Талмэдж писал о том, что мода в Пхеньяне становится все более похожей на западную, он отметил: «Джинсы тесно ассоциируются с американским вкусом, так что их ношение практически равносильно государственной измене. Они никогда не были официально запрещены в Северной Корее, но, тем не менее, никто не носит тот же синий деним, что во всем мире».
На протяжении своей недельной поездки в удаленные регионы страны этой осенью, Талмэдж не увидел никаких следов голода, который прошелся по стране в середине 1990-х. Но зато он увидел множество безнадзорных коз — непредсказуемый результат программы по взращиванию скота для борьбы с голодом, предложенной покойным «дорогим руководителем» Ким Чен Иром. Талмэдж также обнаружил, что за пределами северокорейских городов редко встретишь автомобили — настолько редко, что полиция и солдаты принимали стойку «смирно» и приветствовали его проезжающую машину. Они думали, что в таком виде транспорта могут находиться только очень важные официальные лица.
Вдобавок к своим заметкам, Талмэдж также регулярно размещает в Instagram (@erictalmadge) фотографии повседневной жизни в Северной Корее. Как и его письменная работа, они помогают разрушить западные стереотипы о стране, равно как и беспощадную северокорейскую пропаганду о самой себе.
На одном из фото Талмэджа изображен мальчик, катающийся на роликах по площади Ким Ир Сена — огромном пространстве в столице Северном Корее, названном в честь основателя страны и являющимся местом проведения масштабных военных парадов. На другой фотографии — люди, катающиеся на аттракционах в парке развлечений Пхеньяна. Есть также уличные и пляжные сцены, игра в волейбол, катание на коньках, караоке, танцующая на парковке женщина.
«Думаю, за рубежом существует традиция неконструктивно высмеивать Северную Корею, а также слишком пренебрежительно относиться к ней и шутить. За то время, что я провел здесь, я был удивлен и даже в какой-то степени удовлетворен тем, что увидел: например, как обычные жители Северной Кореи заботятся о том же, о чем и все остальные — о семье, финансах, здоровье, друзьях, о том, как жить. Было бы слишком просто относиться к Северной Корее как к месту, недоступному для понимания. Это, безусловно, неверно».
С другой стороны, существует огромное количество историй, о которых Талмэдж не писал. Он ничего не писал о ядерной программе правительства, трудовых лагерях или казнях высокопоставленных лиц партии, которые попали в опалу у верховного руководителя страны, Ким Чен Ына.
Когда в мае в Пхеньяне рухнул многоквартирный дом, в результате чего погибли десятки семей, относящихся к элите, Associated Press освещало это событие из своего офиса в Сеуле, хотя трагедия произошла всего в пяти минутах езды от пхеньянского офиса. Талмэдж говорит, что в тот момент он занимался другим репортажем и не был в столице, а когда он покидал страну на следующий день, в СМИ об этом ничего не говорилось — ни экстренного выпуска, ни заявлений, ничего.
Также не было никаких данных из Пхеньяна касательно хакерских атак Северной Кореи на сервера Sony Pictures Entertainment, которые, как принято считать, послужили ответом на выпуск фильма «Интервью».
В результате, западные обозреватели стали подозревать, что для того, чтобы в 2011 году открыть свой офис в Пхеньяне, Associated Press пошло на «сделку с дьяволом». Хотя в Associated Press настаивают, что стандарты журналистики в их пхеньянском филиале точно такие же, как и в офисе в Нью-Йорке. В ответ скептики вопрошают, почему же тогда агентство смягчает удары, освящая только светлую сторону жизни при Ким Чен Ыне.
«Пхеньянский офис не сообщал никаких новостей, являющихся эксклюзивом, и никакого эксклюзива, являющегося новостями. Репортажи зачастую оказываются предвзятыми [в пользу Северной Кореи]. Кажется, что NK News боится обидеть принимающую сторону», — Джошуа Стэнтон, юрист из Вашингтона, автор блога о Северной Корее, который посоветовал Сенату ввести санкции против КНДР
NK News — англоязычный сайт, фокусирующийся на Северной Корее, в прошлом месяце также поставил под сомнение целостность репортажей Associated Press в статье, в которой спрашивалось, не является ли деятельность конторы в Пхеньяне «потемкинским новостным агенством». Помимо прочего, в статье говорилось, что в местный персонал Associated Press входят северокорейский репортер и фотограф, нанятые по соглашению с государственным Корейским Центральным Новостным Агентством. КЦНА — это государственная машина пропаганды, которую уже долгое время подозревают в тайном сборе разведданных.
Представитель Associated Press Пол Колфорд отрицает многие аспекты статьи NK News, однако признает, что в Associated Press работают журналисты КЦНА. По его словам, найм граждан Северной Кореи — это «билет» в страну, и является стандартной практикой любой международной организации, ведущей там свою деятельность.
Колфорд говорит, что любые материалы журналистов КЦНА могут быть отклонены Талмэджем и другими сотрудниками.
«Мы никогда не публиковали никаких слухов, фабрикаций или преднамеренной лжи из Северной Кореи»
Для справки, Талмэдж утверждает, что ни один гражданин Северной Кореи никогда даже не верстал его статьи. «Я могу писать всё, что захочу, — спокойно рассказывает репортёр — Власти Северной Кореи видят мою работу одновременно со всеми остальными, а именно — когда она публикуется. Они не получают никаких предварительных версий и не занимаются цензурой контента».
Другой, более важный вопрос — что лучше: иметь собственного репортера в Северной Корее, пусть и со всеми ограничениями, или не иметь его вовсе? Западные журналисты, как правило, очень редко могут въезжать в Северную Корею, и только при тщательном контроле властей.
Ситуация Талмэджа аналогична попыткам западных журналистов писать репортажи из Советского Союза или Китая на пике Холодной войны, когда правительства этих государств вели постоянную слежку за иностранцами или вообще не впускали их в страну.
«Конечно, невозможно делать свободные репортажи в Северной Корее, но это все-таки лучше, чем ничего», — считает Андрей Ланков, бывший гражданин СССР, учившийся в Северной Корее, а ныне преподающий историю Кореи в сеульском университете Кукмин.
Это совпадает со взглядом Дзин Х. Ли, первого руководителя офиса Associated Press в Пхеньяне, предшественника Талмэджа: «Я не думаю, что можно многое узнать, не находясь на месте, о котором делаешь репортаж», — заявил Ли, который сейчас является ученым в Международном Центре Вудро Вильсона в Вашингтоне, специализирующимся на истории Кореи и Северной Кореи. «Мы считаем, что жители Северной Кореи зомбированы, что им промыли мозги. На самом деле они обычные люди, живущие в жестких политических и экономических условиях. Я бы сформулировал это так: нам нужно понять, кто они, потому что тогда мы сможем лучше с ними взаимодействовать».
Иногда узнать то, что не является правдой может быть столь же ценно, как и узнать правду. Когда этой осенью Ким Чен Ын исчез из поля зрения общественности, что породило слухи о его проблемах со здоровьем и даже о государственном перевороте, Талмэдж советовал не придавать этому слишком большого значения. Пхеньян функционировал как обычно, что было бы невозможно, случись вдруг что-то с чуть ли не обожествляемым руководителем страны.
«Нет ничего необычного в том, что руководители Северной Кореи залегают на дно на какое-то время», — говорится в заметке Талмэджа из офиса в Сеуле. — «Покойный отец Ким Чен Ына, Ким Чен Ир, который в свои последние годы недолюбливал внимание толпы, иногда пропадал из поля зрения; Ким Чен Ын, которому, кажется, нравится быть в центре внимания, ни с того ни с сего пропадал на три недели в 2012 году».
На следующий день Ким Чен Ын появился на публике.
Талмэдж также не купился на другую ставшую известной историю — что молодым людям в Северной Корее было приказано подражать характерной прическе Ким Чен Ына (высокой по бокам, небрежной на макушке). Он просто видел, что это неправда, проходя по улицам Пхеньяна.
На практике, говорит Талмэдж, почти невозможно добиться того, чтобы официальные или гражданские лица предоставляли точную информацию по вопросам вроде прав человека, военной стратегии или ядерной программы Северной Кореи. Он сравнивает эту ситуацию со связями с американскими военными во время войны. «Да, с места событий мы можем поставлять проверенный материал. Но у всего есть ограничения», — поясняет он.
В свободное от работы время Талмэдж общается с другими иностранцами. Обедает он в местных ресторанчиках, например одном итальянском кабаке, в котором делают собственный козий сыр и подают «вполне неплохую» пиццу. Он гуляет вдоль реки Тэдонган или по площади Ким Ил Сунга. Или просто слушает музыку у себя в отеле. А иногда играет в боулинг.
В Пхеньяне есть боулинг-центр под названием Golden Lane. Боулинг там, по словам Талмейджа, абсолютно идентичен боулингу в любой другой точке планеты, даже автомат по установке кегель был произведен в Америке. Однажды он играл против двух девушек, которые тренировались перед национальными соревнованиями.
«Они меня просто по земле раскатали, — смеется он, — но мы все хорошо провели время, в очень дружеской обстановке».
Талмейдж вырос в Олимпии, штат Вашингтон, а в 19 лет переехал в Японию для того, чтобы поступить в колледж. Едва изучив японский, в 1989 году он начал работать на AP, предварительно покинув редакцию токийской газеты Mainichi Shimbun. В поисках сюжетов для своих статей он объездил весь мир, побывал на пяти Олимпиадах, на войнах в Ираке и Афганистане и лицезрел японское землетрясение 2011 года.
Работа в Северной Корее позволила ему сделать некоторые выводы, причем не только об этой стране.
«Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, в первый же день я просыпаюсь с мыслью: “Я могу пойти куда угодно”. На пляж или в кино, или вообще сесть на самолет и улететь во Флориду, если захочу. Даже если, в конце концов, я просто сижу на диване и поглощаю чипсы, это чувство свободы никуда не девается. Для меня она перестала быть тем, что разумеется само собой».
Оригинал: http://www.washingtonpost.com/lifestyle/style/eric-talmadge-is-the-only-…
Перевела: Анастасия Гильфанская
Редактировали: Артём Слободчиков и Евгений Урываев
Спасибо за статтейку)