Медленная смерть Венеции

В Венеции начинается прохладное утро понедельника, и бриз веет сквозь ее изумрудные каналы. Я стою на загруженной станции гондол, зажатый между толпами туристов, ожидая не поездки, а возможности пообщаться с Диего Редольфи. Сейчас разгар туристического сезона, и у 49-летнего гребца не так уж много свободного времени.

Редольфи — один из более чем четырехсот гондольеров этого славного плавучего города. Каждый день он курсирует по его узким каналам, мастерски орудуя веслом и огибая другие суда, иногда проходя лишь в паре дюймов от них. Гондольер — одна из самых высокооплачиваемых профессий в Венеции, приносящая ни много ни мало 95 фунтов стерлингов в год. Но даже этого жалованья здесь недостаточно для того, чтобы арендовать нормальное жилье, поэтому Редольфи и его жена-американка живут на близлежащем острове.

Причина, по которой город стал таким дорогим, кроется в длине очереди к стоянке гондол Редольфи. За последние пятнадцать лет количество экскурсионных судов увеличилось в пять раз, и эти чудовищные посудины стали одновременно благословением и проклятьем города, превратившегося в круизную столицу Европы. Все эти привязанные к воде отели с дрянной едой и чересчур сентиментальные развлечения безжалостно выбрасывают туристов на улицы Венеции. Городу, который живет на получаемые от иностранцев деньги, это должно было пойти на пользу, ведь туристы с круизов каждый год тратят здесь миллионы. Но сведущие люди утверждают, что такие посетители не тратят время на посещение кафе и магазинов. Некоторые переплачивают за поездки на гондолах; большая их часть берет немного закуски с корабля и болтается по улицам до отплытия на закате. Из двадцати миллионов людей, которые каждый год приезжают в Венецию, лишь половина останавливается здесь на ночлег, из-за чего доходы отелей за последние 25 лет упали на две трети.

Сегодня гости-однодневки превышают числом тех, кто ночует в Венеции, и тех, кто зовет ее своим домом. В то же время численность населения в городе падает из-за сокращения количества вакансий, которые не связаны с туризмом, и увеличения цен на еду, перевозки и жилье. Из двадцати кинотеатров в Венеции осталось два, и некоторые предприниматели требуют «платить по-туристски» даже местных, обращая вспять давнюю традицию, согласно которой не платившие пошлины туристы оказывались в еще худшем финансовом положении.

Кроме того, за последние два десятилетия собственники превратили свои дома в отели или съемные квартиры для Airbnb (Интернет-площадка для поисков съемного жилья по всему миру, прим. Newoчём), взвинчивая цены за постоянное проживание. В результате только состоятельные люди могут позволить себе там жить. Три десятилетия назад более 120 тысяч человек называли Венецию своим домом. Теперь их 55 тысяч. Некоторые специалисты в области демографии предсказывают, что к 2030 году проживать там на постоянной основе никто не будет.

Большая часть гостей города пребывает в блаженном неведении относительно того, что происходит с Венецией. Ее безмятежные каналы, изогнутые мосты и свободные от машин мощеные дороги заслужили ей славу одного из самых красивых городов в мире. Но в 2008 году, когда численность населения упала до 60 тысяч человек, местные организовали «похороны» с кортежем из трех гондол, провезшим красный гроб по каналам города, для того, чтобы обратить внимание людей на падение количества населения. Креативная акция протеста никак не повлияла на общее мнение. Жители города и те, кому на него не хватило денег, в один голос утверждают, что душа Венеции умирает. Но никто не может решить, как именно выйти из этого кризиса.

Маттео Сеччи и его отец, Марио — жители Венеции по месту рождения и по духу, но не по почтовому индексу. Я встречаю их однажды за салями, сыром и бутылкой красного вина. Маттео — менеджер в венецианском отеле. Его отец работает продавцом в винной лавке. В свои семьдесят Марио мог бы и выйти на пенсию, но эта работа дает ему возможность повидаться со старыми друзьями в городе, жилье в котором он не может себе позволить. Вместо этого Марио живет неподалеку — в Местре, на материке, где он снимает квартиру в 80 квадратных метров.

«Я бы обменял их на тридцать в Венеции»

Пока мы едим, отец и сын привычно спорят о туризме. Они приходят к согласию относительно проблемы, у которой, по их словам, есть две стороны. Долгосрочных постояльцев вытесняют владельцы недвижимости — они могут заработать больше денег на богатеньких иностранцах, покупающих себе щеголеватые апартаменты, чем на семьях — и гости-однодневки, чьи траты недостаточны для того, чтобы администрация города смогла получить налоги в таком размере, который позволит ей выделить доступное жилье местным.

В чем они не могут сойтись, так это в решении. Марио принадлежит к числу тех местных жителей, которые выступают за возведение стен вокруг Венеции и обязательную плату за вход для туристов.

«Они отравляют город, пусть они и платят»

Его сын считает, что эта плата сделает из города тематический парк.

«Установив плату за вход в Венецию, мы превратим ее в Диснейленд»

Задолго до того, как Венеция превратилась в туристическую каторгу, городской устав ограничил максимальные размеры арендной платы, которую могли потребовать владельцы недвижимости. В семидесятых они добились отмены этих ограничений только для того, чтобы под их тревожные взгляды рента медленно и безо всякого контроля начала повышаться. Фабио Сакко, президент Alilaguna Spa, чьи водные шаттлы курсируют от городского аэропорта к круизному терминалу, хотел бы увидеть, как вместо палаццо в Венеции будут построены квартиры для молодоженов или молодых семей. По его словам, «Венеции сейчас нужна умеренная арендная плата».

Маттео считает, что государству также следует вмешаться.

«Мэр должен что-то сделать. И заставить владельцев этих квартир снизить плату, чтобы обычные семьи могли в них поселиться»

Правда, сейчас мэра в Венеции нет. И действующей администрации тоже нет. Частично в теперешнем жилищном кризисе Венеции виноват ее самый ценный ресурс — вода. С начала XX века Адриатическое море регулярно затапливает и повреждает первые этажи у сотен зданий — еще одна причина снижения количества квартир. За прошедшее столетие средний уровень воды в Венеции поднялся, и многие эксперты предвещают полное погружение города под воду менее чем за восемьдесят лет.

Для решения этой проблемы итальянское правительство вложило пять миллиардов фунтов стерлингов в строительство 78 подводных шлюзов, которые при увеличении уровня моря будут отделять Венецию от Адриатики. Начавшийся в 2003 проект был бы готов через год или два, но теперь он впутан в коррупционный скандал. Бывший мэр Джорджио Орсини наряду с тридцатью пятью госслужащими и подрядчиками по неподтвержденным данным вывел десятки миллионов евро из общественной казны. Обвиняемые подали в отставку прошлым летом, и благодаря скандалу Венеция осталась без номинальной администрации. Пока в следующем месяце не состоятся городские выборы, у руля будет находиться правительственный комиссар, но ни он, ни временные руководители не сделали практически ничего для решения жилищных проблем Венеции.

«Каждый мой сверстник понимает эту проблему. Но между теми, кому за пятьдесят, согласия нет. Я их люблю, они тоже люди, но у них есть власть, и они являются проблемой. Так что нам просто нужно подождать, пока старики не умрут», — считает Алессандро Бёрбанк, 26-летний житель Венеции

Мы с Бёрбанком сидим во время заката на террасе Campo Santo Stefano, шикарном отеле в одном из самых престижных районов города. Вместе со своей матерью он пойдет на занятия танго после интервью. Они живут в одной квартире, ведь только так Бёрбанк (чей отец американец) может позволить себе проживание в Венеции.

«Проблема даже не в том, что жилье дорогое. А в том, что здесь просто негде жить одному», — рассказывает Бёрбанк после пары кружек пива

Большинство его одноклассников уехали поступать в университет и не вернулись обратно. Поэт Бёрбанк остался и теперь зарабатывает на жизнь вышибалой и официантом. У него есть девушка, но она не может позволить себе жить в Венеции и снимает квартиру в двух часах езды на поезде. Если у них и есть будущее, для его претворения в жизнь Бёрбанку придется покинуть любимый город, чего он делать не хочет.

«Жизнь, которую можно было себе представить десять или двадцать назад, теперь окончена. В Венеции нельзя больше позволить себе нормальную жизнь, найти работу, завести семью; всего этого больше нет»

На станции гондол у Редольфи есть лишь пара минут на разговор, прежде чем он возьмет на борт следующую партию пассажиров. Я ступаю на его лодку, чтобы пообщаться, и он рассказывает мне, как проработал гондольером почти два десятилетия. Он говорит, что дела еще никогда не шли так хорошо.

Редольфи стал тут работать, потому что его предыдущая должность вахтера в близлежащем отеле не могла обеспечить житье в Венеции. Так что по совету брата он купил гондолу и начал практиковаться по 10–12 часов в день в самое приятное время года, пока он не стал достаточно хорош для того, чтобы пересекать каналы. «Это все равно что любить. Иногда тебе и жизни не хватает на то, чтобы ее постичь. Но ты всегда волен практиковаться», — рассказывает он о своем искусстве

Теперь Редольфи мог бы позволить себе проживание в Венеции, но тогда его жилье было бы слишком тесным. К тому же, там, где он живет сейчас, мало туристов. Два десятилетия он наблюдал за тем, как город заполоняют туристы. Но они не погубили его — во всяком случае, пока что.

«Венеция меняется, как и мир. Но все равно нет места прекраснее»

Мы прощаемся, и я покидаю гондолу, пропуская следующую группу туристов, которые рассаживаются по ее вельветовым креслам. С пристани я вижу, как Редольфи опускает весло в воду и везет своих пассажиров к ближайшему мосту, после чего исчезает из виду.

Оригинал: Independent
Перевел: Георгий Лешкашели для Newочём
Редактировал: Евгений Урываев