У философии есть некоторые проблемы с репутацией. Эта дисциплина была несправедливо охарактеризована как сухая, слишком серьезная и оторванная от реальности. Но в философии всегда находилось место для чувства юмора. Просто вдумайтесь в то, что написал Августин Блаженный в знаменитой «Исповеди», в которой описал свое религиозное и философское развитие. Будучи юношей, он был обеспокоен своей греховностью, но, как и многие нормальные молодые люди, не был готов сменить свой распущенный образ жизни, даже ради Всевышнего. Поэтому Августин умолял Бога даровать ему воздержанность, но не сейчас. Позже в «Исповеди» он задался вопросом: «Чем занимался Бог до того, как создать время?», — и ответил на него, что в это время Он создавал Ад для тех, кто задает такие вопросы.

Эти две колкости выявляют остроумие Августина, но за их, на первый взгляд, легкомысленным фасадом скрываются два важных вопроса: почему человеческая природа склонна к грехам, если Бог хочет, чтобы мы не совершали их? И как мы должны представлять себе взаимоотношения между Богом и созданной Вселенной? Ответы Августина Блаженного на эти вопросы и сегодня остаются весьма важными для христиан, теологов и философов всех мастей, но едва ли они остались бы так же популярны без этой живости и юмора. Связь философии и юмора идет еще дальше в глубь веков. Даже Сократ был смешным. Когда его приговорили к смертной казни за развращение афинской молодежи, древнегреческий философ предложил присяжным альтернативный приговор: почему бы не содержать его в роскоши до конца его жизни, как и пресловутых военных и спортивных героев-афинян? Предложение Сократа было отклонено, и он был приговорен выпить настойку болиголова и умереть. Когда же дело стало буквально вопросом жизни и смерти, античный ученый продемонстрировал образцовый юмор висельника, предпочтя сохранить самоуважение и предложил заменить казнь на почести за счет приговорившего его государства.

Игривость продолжает присутствовать в каждом случае философского мышления — просто мы не всегда это замечаем. И только играя c предложениями и допущениями, вне зависимости от того, что для кого важно, философия может восприниматься каждым по-своему. В тот момент, когда мы прекращаем бросать вызов принятым в совершенно любой сфере убеждениям, начинается застой. Именно это заставило Сократа действовать как овод на огузке Афин, побудив благородное, но ленивое государство сохранять свои достижения в тех областях, в которых оно преуспевало, и изменять свой курс там, где шел упадок. Не зная этого, я проявил аналогичный подход в начале своего обучения в классе молекулярной биологии, когда еще был студентом. Преподаватель начал с определения «живого существа», как чего-то, что может воспроизводить себя. Я спросил, являются ли вирусы живыми. Профессор сказал, что нет на том основании, что они не способны размножаться с представителями своего вида, вирусам для воспроизводства нужно паразитировать на клеточном аппарате полноценных живых существ. На что я ответил, что в таком случае и он сам тоже не может быть живым, так как не в состоянии размножаться с другими мужчинами. Поскольку это вызвало смех у 300 студентов в лекционной аудитории, преподаватель попытался закончить наши дебаты, грубо сказав: «Хорошо, тогда будем говорить, что вирусы живы».

«Тогда этот листок бумаги тоже жив — он может размножаться с помощью ксерокса», — ответил я

Более философски настроенный преподаватель воспринял бы ситуацию такой, какой она является на самом деле: попыткой предложить точное определение неопределенного понятия. Оглядываясь назад, я понимаю, что он мог использовать мой вопрос в качестве стартовой площадки для «образовательного момента» — определения неопределенности, точности и биологической классификации. Но вместо этого он попросил меня покинуть аудиторию.

Автор: Майкл Паттон — преподаватель философии и директор программы философии и религии в университете Монтевалло. Соавтор мультипликационного фильма «Введение в Философию».
Иллюстрации: Кевин Кэннон, соучредитель Big Time Attic и соавтор мультипликационного «Введения в Философию».
Оригинал: Huffington Post.

Перевел: Радик Чилингарян.
Редактировал: Дмитрий Грушин.